"в густом лесу мифологем признаться бы, но в чем?" ©
А. Вот еще в пятницу что: Н.С. принес весть, что умерла (от рака) Татьяна Михайловна Трошина.
Один из лучших специалистов нашего факультета, хороший человек, славный преподаватель. Нашему курсу она читала западноевропейское искусство 17 века, основы реставрации произведений живописи, аттрибуцию и экспертизу объектов культуры и немного музееведения, и лекции ее были информативны и ценны. А лично мне она была рецензент. Очень, надо сказать, великодушный рецензент: свежераспечатанную, еще теплую от принтера дипломную работу я принесла ей днем в субботу (она принимала у кого-то экзамен) - при том что в понедельник у меня уже должна была быть защита. В воскресенье Татьяна Михайловна укатила с моим дипломом на дачу и там его читала - не знаю, наверное, под деревьями, в кресле-качалке, что-то такое рисуется, вишневый сад; отнеслась к тексту со всей внимательностью и доброжелательностью и со всем специализмом одновременно. В понедельник утром встретила меня в универе, дала обширный комментарий, показала свою рецензию и список вопросов, объяснила, что и почему будет говорить на защите - и пополнила мою и без того немаленькую коллекцию еще одной рыбосодержащей картинкой. Позднесредневековой, конечно же. И все, что Татьяна Михайловна мне тогда сказала, было... как выразиться-то? В точку. Это было - очень по делу, это было - честно, и это было - подарок.
Тем паче что я - студент, продолбавший все крайние сроки, - не особо рассчитывала даже и на человеческое понимание и терпение; но верила в чудо, и вот чудо случилось - и оно называлось "Трошина".
Мне очень с ней повезло.
Она мне оппонировала - и при этом она была моя поддержка и опора; меня научрук так не поддерживал, как она.
Все годы учебы я относилась к ней с большой симпатией и теперь вспоминаю ее с теплотой. И рада, что именно она была финальным аккордом, тем человеком, на котором для меня закончился университетский период. "Штирлиц знал: запоминается всегда последнее слово".
АПД. К вопросу о последнем слове: последнее, о чем Татьяна Михайловна просила, умирая: чтоб у нее на похоронах не было коллег. Только родственники.
Я надеюсь, что все будет, как она того хотела.
Мне жаль, что ее больше нет. И вообще, и на факультете в частности. Грустно смотреть, как уходят сильнейшие.
Один из лучших специалистов нашего факультета, хороший человек, славный преподаватель. Нашему курсу она читала западноевропейское искусство 17 века, основы реставрации произведений живописи, аттрибуцию и экспертизу объектов культуры и немного музееведения, и лекции ее были информативны и ценны. А лично мне она была рецензент. Очень, надо сказать, великодушный рецензент: свежераспечатанную, еще теплую от принтера дипломную работу я принесла ей днем в субботу (она принимала у кого-то экзамен) - при том что в понедельник у меня уже должна была быть защита. В воскресенье Татьяна Михайловна укатила с моим дипломом на дачу и там его читала - не знаю, наверное, под деревьями, в кресле-качалке, что-то такое рисуется, вишневый сад; отнеслась к тексту со всей внимательностью и доброжелательностью и со всем специализмом одновременно. В понедельник утром встретила меня в универе, дала обширный комментарий, показала свою рецензию и список вопросов, объяснила, что и почему будет говорить на защите - и пополнила мою и без того немаленькую коллекцию еще одной рыбосодержащей картинкой. Позднесредневековой, конечно же. И все, что Татьяна Михайловна мне тогда сказала, было... как выразиться-то? В точку. Это было - очень по делу, это было - честно, и это было - подарок.
Тем паче что я - студент, продолбавший все крайние сроки, - не особо рассчитывала даже и на человеческое понимание и терпение; но верила в чудо, и вот чудо случилось - и оно называлось "Трошина".
Мне очень с ней повезло.
Она мне оппонировала - и при этом она была моя поддержка и опора; меня научрук так не поддерживал, как она.
Все годы учебы я относилась к ней с большой симпатией и теперь вспоминаю ее с теплотой. И рада, что именно она была финальным аккордом, тем человеком, на котором для меня закончился университетский период. "Штирлиц знал: запоминается всегда последнее слово".
АПД. К вопросу о последнем слове: последнее, о чем Татьяна Михайловна просила, умирая: чтоб у нее на похоронах не было коллег. Только родственники.
Я надеюсь, что все будет, как она того хотела.
Мне жаль, что ее больше нет. И вообще, и на факультете в частности. Грустно смотреть, как уходят сильнейшие.
Печаль... Я надеялась, что про ее магистерскую программу еще буду с ней общаться - по ходу реализации, так сказать - это в рамках грантовой программы фонда Потанина, так что скоро тема снова сможет подняться. Но с самой Татьяной Михайловной, увы, уже не поговоришь...
Но с самой Татьяной Михайловной, увы, уже не поговоришь...
Увы...
Сейчас он говорит: насколько ему известно, программу запустили, в этом году должен был быть первый набор на реставрацию живописи; реставрацию книг в этом году, вроде, не запустили. Все это очень сырое пока.
В целом программа межкафедральная, бросать ее не собираются, куча людей подключена.