Два герленовских бонусных пробничка - и теперь я могу единым пшиком превратить любого мужчину в идеального. ))
про д.р.Вообще, день рождения удался, хотя я довольно долго этому сопротивлялась, ожидания в массе не оправдывались, роза дохла на ветру, а яблоки в карамели из ЦПКиО и сангрия в "Travellers" со мной так и не случились. И нет, никаких чудес, просто Н.С., его бесконечное терпение и нежность. И "Влади-бар", где можно сидеть почти вровень с облаками (#облакаэтимлетом) и пить славное белое вино с зубодробительным французским названием, преломляя в бокале город; "Влади-бар", где не скупятся на фисташки в мой любимый салат, где поменялась ценовая политика, но вся вкусноеда осталась прежней. И ветер, и короткие прогулки, и разговоры, и ювелирные украшения от горестей среднего порядка (золото, серебро, северная чернь; подсолнух, рассветное или закатное солнце, глаз - все в одном). И тонкое отличие концепции "ни в чем себе не отказывать" от "когда мне ни в чем не отказывают". И десерты в "Мадам Буше", где как раз закончилась акция на бесплатный кофе и где на безнаполеонье приходится брать "Заводной апельсин" и познавать бисквит на цитрусовом фреше (мой лучше)). И закрытый без объявления войны "Йозеф Кнехт", зато внезапно встреченная Реда, только что от стоматолога; и синхронная мысль идти кататься на лодочке; и катерок по имени Казанка, и большой круг - от Плотинки до самых генеральских дач, с довольно лихими виражами, с попытками давить уток и с концентрированным летом, летящим нам прямо в морды; и смеяться, и вопить, и брызгаться, и опускать руку за борт, промачивая рукав джинсовки чуть ли не до плеча. И неизбежные разговоры об "Эре Водолея", и потенциально бесконечные байки на остановке, и неожиданный поздравительный звонок от Аришича из Вологды (!). И желание, пришедшее ко мне часов в девять, когда мы уже отправили Реду домой: поехать макать меня в Шарташ, пока не поздно (то есть не в смысле "пока не ночь", а в смысле "пока еще лето").
Здесь ненадолго кончается история про существительные и начинается вторая, про глаголы: выбирая между Шарташом и фильмом, сделать правильный выбор, облечь попу вместе с шилом в купальные плавки, быть поздравленной мамой в процессе добычи полотенца и спичек, поспешить, успеть запрыгнуть в один из последних трамваев.
И далее снова существительные. Сгущающиеся сумерки, Каменные палатки, лес, белочки-вампиры, собаки, бомжи, спортсмены, велосипедисты, пьяные кто-то, кричащие нам из кустов: "Счастья вам!"; этюды в ахроматических тонах, попытки идти бесшумно, звезды, звезды, звезды. На темно-голубом участке неба видна ручка ковша, сам ковш не виден на светло-голубом. "Во тьме ночной пропал пирог мясной". Шарташ оказался холоднее городского пруда, но теплее Балтыма, и я была в нем счастлива и умиротворена. Резкие, но ласковые волны, "блесск и плесск", как говорил Горлум; розоватое, голубоватое, фиолетовое небо по краям, черное в сердцевине, и синее, и огоньки на берегах, и чья-то чужая жизнь, идущая мимо по своим делам, и огромная, желтющая, почти полная луна, выплывающая из-за деревьев, видная, только если уплыть вперед метров на сто, а с берега на видная вовсе. Прохлада, еще не превратившаяся в холод. Выволакивание меня на пирс. Прыжок. Шарташа, сколько ни будет, все мало. "Зато этим летом я купалась два раза, из них один раз с удовольствием. - Вывод: Ласька получает удовольствие в 50% случаев. - Нерепрезентативная выборка!". И снова: Шарташ, Шарташ, Шарташ. Половина одиннадцатого, одиннадцать, лучшие и самые безумные моменты вечера. Смешные попытки запалить небесный фонарик двух- или даже трехлетней выдержки, наконец-то успешный запуск - и вот он полетел в хорошую сторону, где никого не смог бы зацепить и возжечь. Мы следили за ним, пока он не потух и не пропал - большая белая бесформенная фигня, тонкая шуршучая бумага с коротким оранжевым огоньком внутри, улетевшая недалеко и не так уж высоко, зато красиво. Счастья нам, да.
Недолгий путь назад, разогретый микроволнами хачапурик во вкуснопахнущем восточном ночном ларьке (#ночнойларекночнойларек), мягко идущая и быстрая белая шкода, на заднем сиденье которой я окончательно осознала: это был мой день. И мой вечер. И он был, право же, хороший. Потому что хорошо, когда хорошее заканчивается хорошо. "Штирлиц знал, запоминается всегда последнее слово" - вот именно, и вдобавок окрашивает предыдущие в цвета себя. Что-то типа функции заливки в Пэйнте.
Мясные рафаэлки на ужин, чай с медом, последние ломтики швейцарской шоколадки, блаженный сон.
А сегодня я пахну мандарином и базиликом и перебираю ворох пришедших вчера поздравлений - официальных, дежурных, дружеских, искренне неравнодушных, коротких, длинных, всяких, причем официальные и дежурные - в жалком меньшинстве.
Песни и картинки, письма, комментарии и смс-ки, открытки в инстаграме, посты в вк и дайри, и вот голоса в телефоне: звонила не только Аришич из Вологды, но и Саша из Сочи, и Десколада, и Бустрофедон, и Лиса (ее звонок я пропустила нечаянно, но все равно).
Так прекрасно, что вы все у меня есть. И так прекрасно, что я есть у себя.
Н.С. говорит: "Тебя знает много людей, а любит еще больше", - и, кажется, я теперь понимаю, в чем соль этой формулировки; и, кажется, верю Н.С.
А роза провела ночь в тазике с холодной водой и ожила. И сейчас стоит в колбе на моем столе.
Себе: букет коломенских желудей, поздравление от Поля, облака над моим домом, городской пруд, который мы проехали на моторной лодке Казанка весь.