Слова старика Хэма, лившиеся в мои глаза наряду с заоконной темнотой, отфильтрованной охристыми шторами, пришли к концу. Все пришло к концу. Так со мной почти, но я помню "Трех товарищей" всегда бывает, когда заканчивается хорошая книга, служившая убежищем в течении нескольких дней и ночей. Становится пусто и остро одиноко, и хочется плакать без причины. Просто - потому что. Вы понимаете?
Никто не должен умирать!!
Мне почему-то вспомнилась киплинговская легенда джунглей - о том, как пришел Страх. Страх был смерть.
Мне иной раз не хватает простого ремарковского мужества просто жить. Мне недостаточно одного человека. Но я уже научился тому, что нельзя получить все и сразу.
С этим всем надо как-то жить. День за днем, да? Меньше задумываться. И быть, наверное, не таким серьезным - я сегодня посмотрел на Скапи, вот у нее правильное, неприкрытое, чуть ехидное отношение, баланс на грани спокойствия и интереса, несдержанного любопытства, и еще она всегда отдает себе отчет в собственных мотивах и не стесняется себя. Хотела бы и я уметь так, но мне до столь вселенской мудрости еще далеко.
Наверное, надо зарыться в дела с монашеским усердием, примерить к себе аскетизм и не позволять особенно тяжелых наваждений. Наверное, не стоит ожидать ничего хорошего - и тогда все хорошее, что случится, будет вдвойне сюрпризом. Можно опять завести роман с Городом или... или. Можно сейчас пойти спать, потому что бессонные ночи измучали меня, и предстоят еще бессонные. И просить, чтоб мне приснились картины с инквизицией, белогвардейцами и готическими витражами. Можно не плакать, можно засесть за чтение монографии о Сперанском. И думать, что через неделю - сдача курсовой (караул!!) и концерт Эжена (шестьдесят пять рублей штука).
Закончились леденцы со вкусом малины и трав. Грешен, каюсь - я делился ими с Вирной и Машкой, а сам думал - вот было бы здорово, если б сейчас зашел Инквизитор, я протянул бы ему пакетик, и он взял бы леденец, и у него было бы пять минут вкуса малины и трав... И несколько часов халявного Интернета. Но он не пришел.
Мысли путаются. Тест по романике я написал на 52 балла из 53 - не так уж плохо. У Тильберта забавный оранжевый зонтик и очаровательно-круглые буривушьи глаза, и поговорить нам с ней удается только на бегу, между "только что оттуда" и "срочно туда". Зарплату я не получил, ну и пусть ее лежит. Потом возьму сразу обе. Кофемат на Тургенева крадет рублевые монетки. Сегодня под дождем, под синим зонтом, в зябкой куртке я казался себе очень одиноким, маленьким и уязвимым существом. Когда кому-то хорошо, я отхожу в сторону и не обижаюсь - как может обидеться ветер? Я счастлив, что я - это я, ни на чью другую судьбу я не променяю свою, ни на чью другую не променяю свою шкурку. Мне сложно оставаться в неподвижности, я все время тороплюсь, бегу и не могу остановиться - как в умкной песне, смотрю на часы, как кэрроловский белый кролик. А где-то от моих (от наших) слез падают вверх ангелы, умирают и складывают крылья, чтоб рухнуть. Скапи правильно мне сейчас сказала: ни одна ночь не проходит бесследно и ни одна не стоит того, чтоб ее задерживать. Впрочем, я знал такие ночи, которые стоило задержать. Но Скапи велела мне не возвращаться в прошлое - ни ради нее, ни ради кого-то еще. Я раздал, растратил все сказки, не оставил себе ни одной, мне нечем прикрыться от удара - если будет удар. "Дожить до завтрашнего дня сложней, чем стать самим собой!" (с) ЗимЗвер. Но я не прогоню никого из тех, кого люблю, и себя не прогоню тоже.
Прошлой весной не было ничего на самом деле. Сейчас мне кажется, что я одинок и что жил долго-долго, но все позабыл и растерял, и мне только и остается, что заснуть на все оставшиеся дни в этом году и проснуться пятнадцатилетним и влюбленным.
Иной раз я готов отдать половинку жизни за умение читать мысли.