Джизнь такая, как сказал бы Джонни Воробьев.
Жаль, не светит мне принципиальность и неподкупность крапивинских персонажей.
Грядет третья бессонная ночь, существование скрашивают смородиновые леденцы. Завал с учебой, как всегда по мере приближения к сессии. Спина и глаза начинают болеть. Про сердце я молчу, но у этого явления другие причины, и благословенны случайные встречи (или прокляты, вот уж не знаю). Почему-то меня стал преследовать запах, запах стал уже навязчивым, родным, прошлогодним. Запах впитался в зеленую феньку, в щелканье компьютерных клавиш и в приказ себе: не оборачиваться, не оборачиваться, не смотреть через плечо.
Смертельно засыпать на ходу - лейтмотив дня, старик Хэм, кабинет искусствоведения закрылся на неделю (катастрофа!!!), я ухватил монографию про Сперанского, поимел час халявного интернета, витражей и хаотических мыслей, пожал плечами и не удержался, подхватил пролетевшее над ухом "спасибо", как птицу. "Спасибо" тоже было с запахом.
Эх, леденцы-леденцы, монастырская горькая смородина и холодный чай...
Да, еще одно - сейчасно-прилетевшее, не совсем так, конечно, было и не было, но все-таки.
Мы не умрем, я тебе обещаю,
Кто-то вернется из этого боя.
Ты приходи, я налью тебе чаю,
Я промолчу и останусь собою. с тобою??
Завтра война, но такие известия
Так же глупы, как дурные пророчества.
Лучше, как мы, колыбельными песнями
Выйти на новый виток одиночества.
В каждом из нас то ли ангел, то ль вор гостит,
Мы нанимались врагами и стражами,
Мы возлюбили друг друга из гордости,
В равном количестве свойственной каждому.
Но из упрямства сердец не послушали
И отказались один от другого, но
Бросили слово, сложили оружие,
В Бога остались, как в латы, закованы.
Странная, хрупкая вышла история,
Но – все в порядке по умолчанию.
Мы не покажем ни грусти, ни горя и
Душу изрежем надеждой нечаянной.
Сердце не лопнет, небо не рухнет,
Мы не упрячем себя за вещами.
В эту войну отсидимся на кухне
И не умрем – я тебе обещаю!!