Вчера - а точнее, сегодня ночью - уехали в Севастополь Ворона Васильевна, Васька и Золь. По этому поводу мы таки выпили и выели пьяную пальму, которая оказалась замеч-чательной штуковиной. Урук-Хай умудрился в очередной раз меня застебать, а еще они с Тао мной швырялись (четкая ностальгия по "Дозорам".
Ну вот. Три хороших человека будут отдыхать не в нашем дождливо-ветреном августе, а где-то далеко, почти не в нашем мире, где много солнца, соленой воды, новых впечатлений, нет ничего общего, даже деньги непривычные, не наши. А потом они вернутся - они или неизвестно кто - с полными сумками сувениров, хрустящими фотографиями, бронзовые от загара, сотни легких слов слетят с губ - о тех, далеких краях. Только немножечко грустно. Необычно сознавать, что ты не можешь в любой момент заявиться к Ваське, позвонить Зольке, прийти со своими маленькими смешными проблемами к Вороне Васильевне (этакая аватара Сотофы Ханемер, в ее присутствии все легко, все проблемы кажутся смешными и неважными). Что по пустой квартире ходит пушистый и рыжий Чингиз с чуточку печальными и мудрыми кошачьими своими глазами.
Мы с Канцлером их провожали. Была ночь, был дождь, мокрый м светлый вокзал, потом тесный вагон и много бегающих симпатичных людей, как будто смутно (а им и не смутно, а вполне себе явно) знакомых. Нам было весело, Васька и Золь волновались и курили. В такие моменты мне всегда кажется, что уезжаю я, а не кто-то другой, что дорога натянулась, как струна, и остается только скользить по ней и молить, чтоб она не порвалась, не ослабла, звучала в ушах... Весьма сладкое наваждение - люблю уезжать, уезжать и не думать, как я буду возвращаться.
"И уже не могу просто так отпускать поезда" (с) Виола.
Хорошо, что мы не стали ждать отправления поезда, убежали с перрона в дождь, пузырящий лужи. Почти невыносимо смотреть на медленно уходящий поезд (как будто он остается на месте, а ты вместе в перроном куда-то плывешь) - и понимать, что вот опять кто-то уехал, а ты остаешься.