Про "Ельцин-центр": кто еще не знает, там одну из лестниц (которая выходит на набережную) залили льдом и подсветили очень красиво, и теперь это самая крутая горка Екатеринбурга из существовавших при моей жизни! Длинная, катучая, с холмиком-поворотом и с трамплином в конце, хорошая днем, волшебная в ночи.
Ребята стремятся привлекать сердца, поэтому все не просто задаром, а еще и с бесплатным пользованием каталочками-ледянками, у кого своих нет - это если прийти в часы работы дежурного;
но, конечно, очередь на скатывание имеет место. Это ли не логично. Тем более что тепло в эти выходные. Плюс лично я оба раза приходила в часы пик, в диапазон с шести вечера до восьми, когда и дети еще развлекаются, и взрослые уже начали подтягиваться.
Но все равно четыре раза познала аттракцион - дважды в пятницу и дважды в субботу: мы с Н.С. по разу отстояли очередь и потратили одну папку для бумаг (которая в итоге оказалась эффективнее пластиковой ледянки-поджопника, кто бы мог подумать).
- - -
Я теперь - гордый обладатель "Некоторых вопросов теории катастроф" Мариши Пессл. В глаза прыгнуло с книжной полки: "Этот дивный роман мог бы написать Владимир Набоков, если бы задумал создать Холдена Колфилда в женском образе", The Dallas Morning News; фантазии мне не хватило, пришлось покупать. Позади введение и три главы, и я уже близка к восторгу. Постмодернизм по площадям, речевые пируэты, красное словцо застит белый свет, все как я люблю!
Щас процитирую кус, потому что сил никаких нет.
"Со стороны наша бродячая жизнь может показаться очень смелой и бунтарской, а на самом деле все было совсем не так. Существует немного пугающий (и никем официально не отмеченный) закон движения, применимый к объекту, который перемещается по американской автостраде: хотя несешься вперед с безумной скоростью, ощущение такое, будто с тобой ничего не происходит. Прибываешь в пункт Б и с разочарованием убеждаешься, что все твои физические характеристики – энергия и прочее – остались без изменений. Иногда, уже засыпая, я смотрела в потолок и молилась: хоть бы что-нибудь настоящее произошло и преобразило меня. При этом Бог представлялся мне таким, как потолок, на который я в данный момент глядела. Если лунный свет и тени от листьев за окном рисовали на потолке узоры, Он был прекрасен и поэтичен. Если потолок был наклонный, Он склонялся к тому, чтобы услышать мои мольбы. Если в углу виднелось пятно от протечки, это значило, что Он претерпел много бурь и моя для Него – пустяк. Если в центре потолка, около люстры, красовалось неровное пятно от прихлопнутой газетой или ботинком шестиногой или восьминогой тварюшки, Он был мстителен.
В Говарде Бог ответил на мои молитвы (оказался Он белым и гладким, а в остальном ничем не примечательным)".
Еще купила "Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей" ("От создателя "Детей полуночи"!) Рушди. Рекомендательная цитата из Ле Гуин на задней крышке переплета. Вся история моего вчерашнего похода в "Пиотровский" - про то, что я ловлюсь на рекламные ходы и рада ловиться. Рушди тоже начала читать прямо в сразу, тоже запоем,
что-то вот вообще такое краткое выпрыгивает на тебя из-за угла и попадает, как Вильгельм Телль в яблоко, или сбивает с ног, как Мойдодыр, несущийся по узкому коридору коммунальной квартиры,
открываешь книгу, а оттуда.
А оттуда.
В "Пиотровском" хочется работать и жить (но зовут только в "Читай-гэ", они открывают новый филиал на Халтурина, везде висят приглашалочки типа "10 причин работать в нашей команде" - довольно слабые по степени притяжения, надо сказать, в отличие от самого даже пространства "Пиотровского");
хотя бы вот: идешь, смотришь на названия книг, которые в нашей стране издают и читают ("послушайте! ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно!"), и начинаешь обратно верить в свет, будущее и светлое будущее.
За поворотом - инструкция "Как ходить в музей". Из нее на меня выпрыгнуло: рассматривайте музей как меню, а не как список дел.
Не отпускает.
А я ведь даже географическую карту рассматриваю как список дел, а не меню.
После похода в "Пиотровский" мне празднично, ярко и фрагментарно.
Мне "ах, буйственно!"
Радость покупать бумажные книги и потом быть с ними не сравнится ни с какой другой радостью покупать.