Неизъяснимо приятно проснуться в половине восьмого утра, хотя могла бы спать еще час до будильника, пойти в душ с больной головой и выйти с просто головой.
На балконе звякает музыка ветра. На кровати напротив спит кот Птеродактиль, изредка вздыхая во сне; у него сухой и горячий нос. На е-мейл пришло письмо с заголовком "Ольга, вы спасли тюленей!"
Как-то вот так все. Плюс приятная опустошенность.
Гунтер, Гернот и Гизельхер пируют в Вормсе со всеми друзьями, вассалами и пленниками, и к Зигфриду сходит прекрасная Кримхильда, и ничто не предвещает беды. По зеленой ветке ездит поезд "Народный ополченец" развлекательно-познавательного характера. Мне вчера попался вагон про бани, и теперь я знаю, что говорил Суворов о значении бань для армии и как организовывались банные поезда во время Великой Отечественной. Я была хорошей приметой Виконту, а Виконт - хорошей приметой мне. Вечером я хотела поехать через Маяковскую, заинстаграмить ее и написать: люблю, люблю. Но поехала через Новослободскую, потому что меня попросили купить сыра в "Азбуке вкуса". А утром увидела Маяковскую в ленте инстаграма. Правда, не отразила, кто запостил, а идти пересматривать лень. Или просто не хочется. "Неизвестный друг", назовем это так. Товарищ по Москве. Какая разница. Если оно _наше_, какая разница, чье оно еще - ни ревность, ни благодарность кому-то помимо мироздания не входят здесь в мой план. Ну и вообще. Хватит и того, что я прошла половину улицы Народного ополчения, держа в руках фотографию и вглядываясь в нее, а потом немного плакала, полулежа на каких-то трубах, обернутых в мягкое серебристое. Просто от избытка чувств. Вернулась неадекватная - а Мрриэль и Алекс тут тоже не очень вменяемые на основе какого-то фильма. Я не то чтобы перестала, но, видимо, даже не начинала понимать, что происходит. Однако мне хорошо.
Где-то в лесу под Ревдой ходит Н.С. в доминиканском облачении. Надеюсь, ему славно поиграется. Бестревожно, напряженно, интересно и без клещей. Зато с красивыми облаками. Как вчера были здесь.