Хотелось бы балансировать между двумя этими возрастами – не то 15, не то 100. Дело не в мудрости и ребячестве, не в опыте или еще чем-то таком… в смысле – не в вещах этой категории. Хорошие метафоры (вне пафоса и нарочитости) приходят редко, а безупречность сплетения слов – явно не мое качество, так что пока я даже не могу объяснить, в чем тут дело. Забавно, наверное – быть одновременно младше и старше всех возможных знакомых (опять не то!!!), особые преимущества, но и не в этом дело.

Черт, а в чем тогда?

Мория-Мория, полюбила гнома я… тьфу!



Как там у Канцлера?



«И когда не осталось ничего,

птичка-сердце в ладонях умещается.

Каждый раз ты влюбляешься в того,

Кто к тебе никогда не возвращается…»



Тьфу! Не так это, не так, мало ли какие дурацкие заклинания вертятся в моей глупой башке? Да фигня это все, а я – просто психованная птица, была же сказка, был же праздник, рук не разнимали, вопросы были, ответы были… Засыпаешь, зная, что вот проснешься, и он будет рядом… И не поверю, не буду даже слушать, не двадцать семь, семнадцать, впрочем, какая разница-то? Почти двое суток, Новый Год, где же? И мало ли что у меня на лице написано «воот такими буквами»! Плевать! Считайте, что приснилось…

Вам, разумеется, а не мне. Мне ваши сны пока не снятся.

Хотя кто знает?

Так! Новогодние праздники прошли без интернета, так что я все валил в Ворд, а теперь вот вываливаю.

Все, сегодня вываленное, относится к периоду 3-4-5 января 2004 (ну надо же!) года.

Маразмусы, однако, те еще.

Вы, кого я называла богами,

Зачем вы сделали мной - меня?

Сердце, не обращенное в камень,

Уже устало себя извинять.

Зачем вы велели идти за вами?

Не веря себе, я сбиваю шаг.

Давая мне в руки черное знамя,

Вы знали, что черной станет душа?

Зачем вы рвете пути и нити,

Зачем мне лежать, задыхаясь, в снегу?

Я не сумею крикнуть: "Простите!"

Я и сама простить не смогу.

Те, кого я называла богами,

не различая далеких лиц,

Неужели меня замуруют в фундамент -

Как в Китае хоронят самоубийц?

Пока не забыла - плод моего сегодняшнего ночного сидения. По мотивам одноименной тайской сказки про принцессу кейннар.



читать дальшеМАНОРА.



В перья одежд облачена,

танец смывает тени с лица.

Лунный кувшин выпит до дна -

Память людей и память кольца.

Хрупкою птицей станешь опять,

Смугло рванешься в небо на зов?

Семь долгих лет длился обряд,

Чтоб ты забыла людей и любовь...



Манора,

В зрачках твоих - страх и горе,

Манора,

Сутон отыщет тебя, Манора,

дороги кружат его, Манора!



Семь лет, вплетая в следы восток,

Ищет родник у твоих ворот -

Бросить кольца золотой ободок

В замуть печали кувшинных вод.

Скрытые тропы - дворец полуптиц -

Сестры, служанки - блеск перьев и глаз -

Круг - и Манора - плащ пестр и сиз -

В пляске стремительной с ними слилась.



Манора,

Ты кружишься в этом танце.

Манора,

Кольцо засверкает на пальце,

Сутон узнает тебя, Манора!



ЗЫ Бееее....

ЗдравствУйте (так обычно говорит Вирна, проносясь мимо на рекордной скорости).

Удачи мне, любимой на Барминой (тоже любимой, несмотря ни на что). Удивительно, но этой ночью, где-то между половиной пятого и шестью (когда я сделала перерыв на Шварца), до меня дошло: а ведь это интересно! лучше поздно. чем слишком поздно, но я дала себе торжественное обещание, что (каким бы ни был исход) я прочитаю учебник... Чего бессонная ночь с людьми не делает!!!

Риторический вопрос - ну почему я такой идиот и распиздяй? Самому же плохо...

- это не к тому, что я святая. И даже не к тому, что я хочу достучаться до Аллаха. Свои соображения по этому животрепещущему вопросу я оставляю при себе.

Просто именно они ( ), похоже, явятся за мной ооочень скоро, возьмут под белы руки и бережно поведут по темному коридору к Свету, где подарят мне новую рубашку, кожаный пояс к ней и еще что-нибудь.

А если я буду буйным, то еще и аминазинчиком угондошат. Хотя я их все равно перекусать успею, если захочу, и аминазин не поможет.

О, Морриган и Дагда, за что ниспослана людям зачетная неделя, да и сессия с нею, за какие такие грехи?!! Устройте потоп, не знаю что, Рагнарек, вселенскую катастрофу, пошлите кучу культурных героев расхлебывать всю эту кашу, я разве вам что скажу? Но - ТАКОЕ...



Так-с, в ...ый раз меняется расписание зачетов, я уже не знаю, что где, если я завтра не сдам Бармину (#&*%$@# тудыть растудыть через тавочню!!!), то пересдача только в сессию, и не дай Таранис комиссию, где тот самый очкастый мудозвон заседать будет, хотя лекции у него, на мой вкус, поприличней, да он и нормальней Барминой, коя студентов априори ненавидит. Я молчу про Летову (зар. лит-ра), Карапетян (психология) и Богомолову (иск-во Др. Востока) - этим надо заморачиваться только в сессию, после которой вообще Золотой Век начнется (курсовая не в счет): будет много книжек и спать!!! Но когда-то там будет Уроженко (вместе с Барабановой, какой препод, такие и аспиранты), Каптиков и много других не очень хороших вещей. Земля мне пухом и все такое. Анавуайна на их хижины!

Слово "бня" к этому уже не подходит. Энтропия возрастает. Между зачетом по физкультуре и зачетом же по рисунку и живописи натолкнулась в зале на замученную Золь. Матюкаясь всеми Огме и Эпоной, поминая племя Данаан и людей Фир Болга, она анализировала статью, жутко дурацкую и скучную. Сия достойная галльская женщина с ээстоонскиимии корнями плюс ко всему забыла в пятницу похватать зачетку, так что теперь, повесив язык на плечо, она будет бегать за всеми преподами, коим зачет уже сдала - исключительно чтоб обзавестись их драгоценным автографом. И только после этого отправится на работу - кропать очередную статью (или "поганки", не знаю, что там у нее). Плюс ко всему она жаловалась мне на какую-то пресс-секретаршу, обеспечившую ей геморрой с редактором чего-то, а потом - на журналистскую пьянку в четверг, которую она по неким соображениям просто не может пропустить, ибо работа, а впятницу зачет по культурологии, в связи с чем дома лежат толстые, заумные и нечитанные книги.

Посередь зачета по рисунку Вирна заявила, что отправляется в гости к Харитоновой - относить ей новогодние шарики - натянула шапку и унеслась, свесив на меня свою зачетку и связанные с ней проблемы. Харитоновой хорошо, у нее сегодня неучебный день, а у нас мало того что два зачета, так еще и пара психологии (ух, звучит-то как!) предвидится, вот, к двум погребу. Про обзаведение рождественскими подарками я молчу.

Староста наматывает круги вокруг запертого деканата и вопит: "Ведомость мне, ведомость!" Мы с Ольгой (Будиной, кажется, если это именно она) собираемся поработать взломщиками. Впрочем, булавкой амбарный деканатский замок открыть вряд ли удастся...

Сегодняшний вечер посвящен тебе, о великий Нергал, а также Эрешкигаль, иже с вами, бог с нами и хрен с ними, во имя отца и сына и спиртнаго духа... нет, это уже не из той оперы. Короче - по традиции - ночь учения истории, только раньше это было значительно лучше... по многим причинам, скажем так.



О Дагда и Морриган, ЗА ЧТО???!!!

Вокруг меня крутятся бесконечные картинки. Наверное, так было с принцем Корвином, когда он шел по Пути в Ребма-Ратн-Я (вы не читали "Хроники Амбера"?), только...

читать дальшеНомер первый (господи, именно так Гумберт представлял толпе присяжных историю своего преступления, историю своей жизни, которая вся к тому моменту казалась ему суть преступлением - и что же значилось под номером первым?.. А номером вторым была, вроде, записная книжка...). А, неважно, номер первый. Мы пытались заснуть - во всяком случае, пыталась я. Стук колес был неплохой подушкой, а дремота походила на транс. Что еще? Слабый свет, какой обычно бывает ночью в поездах, мимо нас постоянно кто-то ходит, смех и песни, за окном проносится ночь - так и бывает: кажется, будто поезд стоит, а пространство проносится мимо него, и это приятно щекочет своей нереальностью. Бледное лицо (нос с небольшой горбинкой), волосы (курчавая проволока, жесткая только на вид) забраны сзади в хвост - я бы назвала это лицо приятным. Его имя было - Пушкин, и был он из Сургута (в свое время мне довелось и там побывать). Высокий, чуть сутулый - как практически все высокие люди. Его купе было через одно в сторону нашего вагона (несмотря на протесты проводников, где-то после полуночи мы окончательно перебрались в соседний вагон, к Сильвер и Антону - кажется, это были их законные места), но он остался с нами. Изврат (тоже сургутский) принес нам простыню.

Вечером он часто уходил курить в тамбур. Вначале с ним выходила и Золь, но потом она заснула. В первый раз он позвал меня с собой, я сидела на нижней полке, когда он встал. "Ты ведь не уйдешь, подождешь меня?" Вернулся быстро.

Говорили по очереди - Вик, Сатоко, Сильвер, Ги, Антон, Изврат, он сам. Я молчала весь вечер. Когда он протягивал мне свою кружку (пиво, потом чай), я только мотала башкой. Не осталось сил на слова. По-моему, в ту ночь мне так и не удалось по-настоящему заснуть.

... от сигареты сладкий...

Впрочем, я увлеклась. Их было трое. На "ВиМе" - Торрар, он умудрялся выглядеть постоянно взъерошенным при том, что его волосы были длиной не более сантиметра; вначале было темно, потом на лицо стали падать желтые и синие блики света и утро началось только в два часа (у костра всю ночь пели песни. "Тампль", Лора, огни, крики, убийства). Впрочем, мы часто просыпались. Вернее, часто засыпали. Ночь была теплая. Это была первая ночь, а значит - 17ый век. На следующий день он уехал. Я - только через день. Почти ни с кем не успела попрощаться. С ним тоже. Ах, да - и у нас в изголовье стоял тот самый череп в парике, называвшийся Пьер.

Второй - Ворон. Я даже знаю год его рождения - 1982. Фотография в паспорте абсолютно на него не похожа. Впрочем, паспорт я увидела позже, по дороге из Казани. А тогда - на "Провинции" - чем он был? Темные очки, черные волосы. Да, "Ворон" - к нему подходит. Наше знакомство началось... черт, Студент со Священником пили на брудершафт, второй этаж той самой дачи. Потом я ему завидовала, что в бане с Сашей Щаповым сидит именно он (и поет "Ланфрен-ланфра", впрочем, Саша там был с Ириной. Да, и был еще Канцлер. Хотя тогда меня озаботило то, что я не смог спасти своего Барона. Кажется, даже сильнее, чем после смерти (в качестве ученого-эльфа), я рыдал (Кот остановился и спросил, все ли в порядке по жизни, но я не поняла его вопроса), просил прощения у родственников барона и умолял Шамана меня не лечить, чтобы смерть избавила меня от тяжести этой вины. Более чем всерьез. Но это неважно. Случайно за столом мы оказались рядом, гречневую кашу ели из одной миски (я залезал вилкой то к Ирине, которая сидела слева, то к Ворону). Потом мы торчали на втором этаже, затем перебрались в баню - почти всей компанией. Пел Канцлер. Было что-то спиртное и две банки тушенки, впрочем, я не помню, но они быстро закончились. Сама история была длинней. Утром Ворон был не похож на Ворона вечернего. Волосы были спутаны, а еще у него был красный рюкзак. В электричке он сидел передо мной. Мы вышли раньше. Потом я много где слышала о нем. Следующая встреча - мы столкнулись в поезде, когда ехали на Зилант. Он меня узнал и поздоровался первым. В Казани проходили, здоровались мимоходом и забывали. Ехали назад - он сипел. Часто подсаживался к нам, говорил. Его зовут Андрей Михайлов, перед Казанью он завалил уголовное право. Вроде бы. История была длинней, но мы не вспоминали. Когда он шел дальше, мы с Сильвер обстебывали друг друга и СтрахоБелку, но это уже другое. Потом Ворон говорил что-то про Локи. И было два хокку, первое я не помню. Второе -



Крылышки мотылька,

как два говна пирога:

День и ночь.



Очень на него похоже. Никогда нельзя понять, пьян он или трезв, всерьез говорит или нет. Он всегда казался пьяным.

Неважно. Но одна картинка неизменно цепляет другую, а любая история длиннее, чем ее можно рассказать. Я цепляюсь за детали. Детали - не пеграда забвению, хотя я отказываюсь это признавать.

Номер второй. Ночь, скрип кожи. Удивительно спокойное бледное лицо. Спящий, он был красивым. За стенкой кто-то кашлял.

Я повернулась на спину. Темнота соревновалась с высотой потолка. Я вглядывалась долго, но так и не увидела его. Потом заснула снова.

Номер третий. Ясный, грустноглазый, неизменно пьяный и трогательный в своей любви к Настюшке и неро... и в своей обиде. Это не больше, чем я могу сказать. При этом жуткая сволочь и расп..дяй, что признает сам. И постоянно подтверждает словом и делом. Видела я его всего четыре раза, один вечер мы болтали по телефону (телефонная "жилетка" была моей), постоянно перекидывались ничего не значащими репликами в гостевой. Не знаю, с чего я взялась ему помогать. С чего списала все его косяки за пару пьяных фраз и безумный взгляд. Плюс ко всему он псих. Натуральный. Руки покрыты сетью шрамов. Когда отец был в Афгане, мать его била. Женщину за человека не считает. "Жена да убоится мужа своего". Crazy Angel - к нему очень подходит. На кисете пентаграмма, нескладные стихи, чем-то напоминающие песни "Арии". Где он сейчас, я не знаю. Он называл меня Мэй.

Номер четвертый - лето, жаркий полдень, поляна внизу ручей. Чай - вернее, не чай, а отвар из таволги. Собираемся - за малиной или играть в жмуры (классика любого похода, только Лиззи все время отказвалась). Тетя Маша спала под стогом. Туган бегал где-то в лесу, изредка хрустнет ветка или шевельнется куст. Мы сидели вчетвером - Минька, Лиза, Ленка Харитонова и я (тогда мы гостили в Сарге). Пели "Финрод-зонг" по ролям. Минька торопился. У меня хорошо получилась партия Лучиэнь.

Номер пятый. Впрочем, это надолго. Картинки задерживаются и меняются. Общего представления хватило.

"Своя игра". Вопрос: что находится между большими и указательными пальцами муэдзина, когда он призывает к молитве? ответ: мочки ушей.

Их было больше. Воспоминания - забавная вещь, они любят играть с нами в одним им понятные игры. Нравственный запрет становится почти физическим - вплоть до крупной дрожи и страха в глазах. Если я не думаю об этом и продвигаюсь медленно, он не дает себя знать, впрочем, граница постепенно отодвигается, но очень не сильно. Я всегда поворачиваю или ухожу раньше, чем достигаю ее. Запрет переходит даже в сон, сегодня убедилась. Там было то же самое, только я подобралась к границе ближе, чем когда-либо наяву. Хотя... были и другие сны. Тоже мои. Здесь я была собой.

Сказки. Слово, сказанное у костра, по силе приравнено к клятве. Дикая Охота. Разговор с Тао. Он говорил про страшный сон - в числе прочего. Неподвижность. Потом он сказал, что с любимым человеком не будет делиться своим прошлым. Я долго его не видела. Разве что мельком. Только в Самхей он успел шепнуть мне пару что-то значащих для меня слов.

Плащ сзади был сильно забрызган. Я до сих пор жалею, что дала И. почитать стихи. Тогда - пусть немного, пусть в глубине души - они казались мне хорошими. Я не считаю, что И. стал меня презирать. Не считаю, что ему понравились стихи. Скорее всего, он просто не думал о них. Он уже забыл обо мне, наверное. Мне почти удалось себя убедить, что меня это не волнует. Так и должно быть.

Все остановилось на Каине. Зенон Косидовский и Бродский, потом зачетная неделя и выставки. Лица и встречи - мое проклятие.

Интересно, Лиззи меня презирает или уже привыкла ко мне? Вот человек, с которым я нахожусь рядом и до сих пор не могу понять, о чем она думает. Смешно, но это волнует меня. Я к ней в некотором смысле очень привязана, хоть и не научилась отражать ее. Нечего отражать. Она сама никогда никого не отражает. Она - не более, чем она есть. Ни о чем серьезном мы с ней почти не говорим. Что-то вроде молчаливого соглашения и табу одновременно. У нас вместе получается хорошо молчать. К тому же, у нас много общих воспоминаний. Иногда мне кажется, что я на нее (и она на меня) похожа. Возможно. Впрочем, все не так.

Скапи от меня слишком зависит. И всегда зависела. Теперь я мало общаюсь с ней. Но это ничего не значит.

Все остановилось на Каине. Это было так:



Нож твой - в крови овечьей,

Другую он знал ли ранее?

Ты думаешь, будет легче

Изгнание без покаяния? -



и тишина. Глупо, верно? пастырем овец был не Каин, а брат Каина. Имя его мне не нравится. А оборот позаимствован из Катулла ("Кастор с братом Кастора". Люблю цитаты - даже слишком - и не люблю неумышленный плагиат. Часто граница размыта.

Скоро Рождество. Но это тоже ничего не значит. А еще я вдруг перестала узнавать себя на фотографиях. Похожее ощущение бывает, когда много раз подряд произносишь одно и то же слово, вдумаваясь в него: сперва начинает казаться, что ты ошибся и сказал не то, потом - теряется смысл слова и начинает казаться, что такого нет вообще. Ужасно глупо.

Почитал я тут названия чужих дневников (в процессе поиска Goton, разумеется, а не для собственного извращенного удовольствия).

Сколько там непризнанных символистов!

И ролевиков.

Даже Леголас какой-то в наличии имеется.

Но особенно, конечно, поразило название чьего-то дневника - "Песни Черной лютни".

От всего остального тошнить моментально перестало.

Еще бы - такое названьице!

Не знаю, может, у кого-то такое мироощущение (я временами тоже донельзя патетичен и сентиментален), но такое... похоже на заголовок какого-нибудь очередного Лориного перла из серии "новое прочтение Толкиена" (кстати, у Лоры содержание почти всегда соответствует заголовку. Это не упрек, ни Боже мой, просто вольные раздумья на тему).

Сразу же захотелось свой дневник назвать также красиво и претенциозно.

Например, "Записки Падшего Ангела" или "Крыло Ворона".

Или еще как-нибудь.

Потом представил себе гипотетическое содержание сего дневника...да при таком названии...

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. (Кстати, откуда это, интересно?)

Или каждый день новую запись снабжать таким заголовочком - в зависимости от настроения.

Ох... я и так в смятенных чувствах (и скачущих мыслях), а тут еще такое.

Короче, если кому нужна великая Россия - забирайте, что хотите делайте, только от великих потрясений избавьте.

Хотя тоже мне великое потрясение.

Вечно меня всякие мелочи выводят из себя. Тьфу!



... А что, кстати?.. Не самая плохая и далеко не самая глупая из идей, приходивших в мою голову...



ПОКА ЕЩЕ ОСЕНЬ.

"Забудьте на время о том, что на носу у Вас очки, а в душе осень!" (И.Бабель)



Звучит?